Желающим припасть к источнику этого безобразия - вот сюда.
Вальдмеер, шелковица, драббл Глиняная миска полна шелковицы: того и гляди, перевалится через край и высыпется на дерево стола, расползшись фиолетовыми, почти черными пятнами.
Хочется протянуть руку, зачерпнуть полную горсть ягод и отправить в рот, чувствуя, как по пальцам стекает темный сок. Вместо этого,Кальдмеер нарочито аккуратно закатывает манжеты и берет по одной ягоде, рассматривая каждую, будто невесть какое произведение исскуствва. Вальдес, наблюдающий за этим спектаклем, шумно возится, накручивая на палец прядь смоляных волос, в солнечном свете отблескивающих тем же цветом, что и шелковица
- Вы нарочно? - не выдерживая, наконец восклицает он, вскидывая руке в шутовском жесте мольбы. Фигура Вальдеса, отбрасывающая длинную четкую тень на теплое дерево столешницы, обведена нечетким, плывущим в жарком летнем возддухе солнечным контуром.
- Что нарочно? - взять еще одну ягоду. Становится еще жарче, до безумияхочется скинуть камзол, распустить ворот рубахи и развязно устроиться напротив Вальдеса, утирая испачанные в соке шелковицы губы.
- Нарочно ведете себя, словно на дворцовом приеме, - Вальдес укоризненно косит на Кальдмеера влажным черным глазом, в глубине которого таятся темно-фиолетовые шелковичные отблески.
- Почему вы считаете, что нарочно? - Кальдмеер вопросительно наклоняет голову и присматирвается к оставшейся шелковице, словно выбирая самую сочную.
- Потому что вы - никудышный притворщик, - широко улыбается Вальдес.
- А почему вы считаете, что я притворяюсь? - задает следующий вопрос Кальдмеер, протягивая руку к крупной ягоде, закатившейся к стенке миски.
Вальдес только фыркает и взмахивает рукой: мол, что вы такое говорите! Чтобы я,да не знал, когда вы притворяетесь?! Быть того не может.
Миска с остатками шелковицыс грохотом переворачивается, ягоды весело скачут по столу, блестя фиолетовыми краями, оставляя темные следы на дереве и пятная фиолетовым камзол и руки.
- Простите, - Вальдес улыбается настолько хитро, что в его извинении сквозит почти ничем не прикрытое торжество, - Помочь вам?
Кальдмеер только кивает, чувствуя, как в груди поднимается теплая волна. Выпутывается из рукавов камзола, отмечая, что на манжетах рубахи тоже расплылись темно-фиолетове пятна, похожие на следы от чернил. Сказать кому, что корпел над бумагами - не поверят...
- Сходить за водой? - от горячего шепота Вальдеса слегка кружится голова. Или это из-за солнца?
- Нет, спасибо, - слова соскальзывают с языка легко, гладко, словно обкатанная морем галька.
- Тетушка говорила, что сок черной шелковицы хорошо смывается соком белой. Попробуем? - и когда Вальдес успел подойти так близко и стать буквально нос к носу с ним? Губы у него все фиолетовые, а к нижней прилип кохотный хвостик,который так и тянет снять, но Кальдмеер успевает остановиться.
- Давайте, - голос чутьне срывается в хриплый выдох, пока Вальдес достает абсолютно такую же миску с белой шелковицей. Разве что, чуть поменьше. Кальдмеер решает не церемонитьс и набирает ягоды в горсть, вдыхая сладковатый свежий запах. Пятна на руках бледнеют. Свободная рука тянется к вороту рубашки - хоть немного ослабить узел, расстегнуть верхние пуговицы.
- Ну наконец-то вы оставили эти дурацкие ужимки, - удовлетворенно тянет Вальдес облизывая измазанные - и когда только успел?! - в темном соке пальцы, и Кальдмеер чувствует, как от этого зрелища ему становится ещежарче, хотя, казалось бы, куда уж больше, - В следующий раз, если будете есть шелковицу, ешьте, пожалуйста, по-человечески.
Обзорам: