читать дальшеНазвание: Смытое волной
Автор:  WTF OE naval 2015
Бета:  WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 767 слов
Пейринг/Персонажи: Олаф Кальдмеер, Ротгер Вальдес, Густав Цвайер, Руперт фок Фельсенбург, Вернер фок Бермессер, ОМП, ОЖП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание: по заявке с ОЭ-феста: "Пять раз, когда Кальдмеер отказался рассказывать о происхождении шрама. И один человек, которому рассказал"
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Смытое волной"

— Откуда это у вас, лейтенант Кальдмеер? — брови корабельного лекаря сходятся на переносице, обещая грозу. Кальдмеер молчит и только пожимает плечами, когда длинную рану на щеке промывают и перебинтовывают.
— Так откуда? — сполоснув руки из стоящего в углу кувшина с водой, лекарь смотрит на Кальдмеера с интересом, который можно было бы принять за искренний, если бы не едва заметная хищная искра во взгляде. На шафранно-желтый лекарский кафтан, висящий на спинке стула, наискосок падают лучи солнца. Яркая ткань почти слепит глаза и Кальдмеер ощущает неясный приступ дурноты. Наверное, от потери крови.
— Не могу сказать, — равнодушие в голосе. Лед, который лекарю ни расколоть, ни растопить не по силам и они оба это знают, — Разрешите идти?
— Идите, лейтенант, — поджимает узкие губы лекарь, — О вашем поведении будет доложено капитану.

В «Однокрылой чайке» сегодня дымно, пьяно и шумно, и Кальдмеер с трудом пробирается сквозь толпу, завидев у стены знакомый темно-синий мундир с щегольской красной оторочкой по краю.
— Где шрам получил? — Цвайер, рядом с которым сел Кальдмеер, наклоняется ближе и пытается рассмотреть красновато-розовую полосу на лице.
— Да так, — безразличное пожатие плечами, показывающее, что говорить особо и не о чем, а, значит, рассказ не стоит потраченного на него времени.
— Ври больше! — мотает головой Цвайер, — С кем ты уже сцепился?
— Ни с кем, — Кальдмеер потирает беспрестанно чешущийся след.
— Ладно, — неожиданно меняет тактику тот, — Тогда из-за чего? Неужели из-за девки?
— Не из-за девки, — все то же безразличие, но в голосе появилось столько льда, что Цвайер неожиданно закашливается и смотрит на Кальдмеера с легкой опаской.
— Ну, не хочешь — говорить, и не говори, — ворчит он, по привычке пытаясь оставить последнее слово за собой.

Лунный свет просачивается сквозь щели в стене, застывая на полу белыми четкими линиями, почти такими же, в какую же превратился шрам, к которому сейчас осторожно прикасается Зельда.
— Где это тебя так? — между тревожно нахмуренными бровями залегла складка, едва прикрытая рыжеватой прядью.
— Нигде, — спокойно улыбается Олаф, накрывая их обоих простыней, выбеленной лунным светом, — Спи лучше, лисенок.
Похоже, Зельде и впрямь это не слишком интересно — она не берется допытываться, а устраивается под боком у Олафа. Складка между бровями разглаживается, а волосы щекочут плечо и отбрасывают четкие тени на ее бледную кожу, усыпанную веснушками.

— Рад вас видеть, адмирал цур зее, — в глазах Бермессера колкими льдинками сверкает едва заметная ненависть, — Позволите задать вам вопрос?
За спиной Руппи переминается с ноги на ногу и — Кальдмеер точно знает — до белизны сжимает губы, ожидая очередного подвоха.
— Задайте, — отчужденность в голосе заставляет даже льдинки в глазах Бермессера померкнуть.
— Не расскажете, откуда у вас эта, вне всякого сомнения, боевая отметина? — рука в идеально белой перчатке взмывает к щеке Кальдмеера, словно намереваясь прикоснуться, но останавливается на половине движения. Руперт теперь не только топчется, но и недовольно сопит, подозревая скрытые за эти движением невесть какие козни.
— К сожалению, вынужден вам отказать, — коротко бросает Кальдмеер, разворачиваясь и обрывая разговор.

— Мой адмирал, — голос Руперта звучит задумчиво, словно он пытается в уме рассчитать локсодромию.
— Да? — Кальдмеер оборачивается. Шрам неожиданно дергается, сводя щеку в коротком спазме, напоминающем кривую улыбку.
— Все же, откуда у вас это? — Руперт пытается указать на шрам, но ловит себя на том, что повторяет жест Бермессера и порывисто убирает руку.
Кальдмеер только пожимает плечами. Заинтересованность в глазах Руперта сменяется сначала обидой, а потом в светлой глубине начинают кружиться искорки совершенно мальчишеского интереса, отзывающегося на любой знак тайны. Руперт сосредоточенно кивает, словно благодаря за не прозвучавший ответ и всю дорогу бросает на Кальдмеера взгляды, исполненные жгучего, как ярко-желтый кагетский перец, любопытства.

Запах смолы течет из камина, окутывая комнату тяжелым и душным покрывалом и смешиваясь с запахом снега и холодным воздухом, которым неощутимо тянет из какой-то щели.
— Вы настолько высоко цените откровенность? — Вальдес щурится, вглядываясь в каминное пламя и на секунду кажется, что он близорук.
— Достаточно высоко, чтобы не скупиться на ее оплату, — подтверждает Кальдмеер, стараясь не наклонить голову, грозящую взорваться болью от слишком резкого движения.
— Даже так? — в глазах Вальдеса отражаются искры, — А чем же вы за нее платите?
— Откровенностью, — осторожное пожатие плечами и бокал, за ненадобностью поставленный на подлокотник кресла — Кальдмеер не любит красное.
— Ну, я был с вами откровенен, значит, теперь вам время, — Вальдес резко разворачивается и сплетает под подбородком смуглые пальцы — на безымянном правой кольцо с изумрудом, а средний украшен тонкой белой отметиной, оставленной соскочившей тетивой, — Рассказать, как вы заработали свой шрам.
Кальдмеер по привычке ощупывает шрам, уже ставший почти привычным и давно не напоминающим о себе иначе, чем по утрам во время бритья. Да и тогда тонкая светлая полоска почти незаметна, постепенно исчезая с кожи, словно белые кристаллики соли, смытые приливной волной с полосы морского прибоя. Тот же прибой уже давно смыл и кровь, сочившуюся из рассеченной щеки, и стер воспоминания, резкими линиями перечеркнувшие песок, словно его шрам — щеку.
— Это довольно странная история. Впрочем, я расскажу...



Название: Метки
Автор:  WTF OE naval 2015
Бета:  WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 953 слова
Пейринг/Персонажи: Пауль Бюнц | Отто Бюнц
Категория: преслеш
Жанр: general
Рейтинг: G
Примечание: по заявкам на Отто и Пауля с Инсайда. Неточное исполнение.
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Метки"

Недовольно цокнув языком, Пауль откладывает в сторону уже почти обструганный деревянный брусок.
— Ну, что на этот раз? — строго и чуть хмурясь, интересуется он, когда Отто приходит домой, красуясь сочащейся кровью рукой. То ли царапина, то ли и впрямь рана — кто его разберет... Но крови много. И она уже частью подсохла, испачкав руку и одежду бурыми пятнами.
— С дерева упал, — невинности глаз Отто позавидовал даже святой. Вот же... Паршивец малолетний! А вроде уже не пять лет, а раза в два побольше. С трудом подавив желание раздраженно бросить, что знает он те деревья — иначе в ответ на такую фразу тот точно ощетинится и потом будет еще три дня кидаться, — Пауль жестом указывает в сторону кухни:
— Иди к матери, она подлатает.
Про все глубокие царапины и раны Отто невозможно сказать иначе. Подлатать — это точно. Поставить заплатку, промывая и перевязывая первой оказавшейся под рукой чистой тряпкой, лишь бы никакую заразу не занес. Таких заплаток у Отто уже великое множество. И тот вечно отговаривается тем что упал, споткнулся, зацепился, собака укусила... Пауль знает уже все эти отговорки наизусть, но приструнить Отто без разрешения матери не решается. А та все делает вид, что верит, на каждый рассказ только вздыхая и прося дать посмотреть в чем дело.
— А будто без тебя не знал, — несмотря на то, что от прямого выговора Пауль воздержался, в его голосе Отто укоризну различил. И вот, опять обида. Ну, и ладно — побурчит и перестанет, не хрустальный он и даже не фарфоровый.

— Отто, какого... — и все последующие слова застревают у Пауля в горле, когда тот, стоящий на пороге, поднимает рубаху и во всей красе дает полюбоваться на длинный порез поперек живота. Но кровь обычная, светлая — значит, печень не задета.
— Такого, — лицо у Отто бледное, а в лунном свете кажется едва ли не синюшным, и у Пауля, когда он отрывает кусок корпии, которую держит именно для таких случаев, вздрагивает рука.
— Что, латать будешь? — лицо Отто кривит гримаса боли, когда пореза касаются пальцы Пауля. А когда тот накладывает мазь — еле слышно шипит и кусает губы.
— Нет, сидеть тут тебя оставлю и спать пойду, — огрызается Пауль. — И еще скажи спасибо, что я не спрашиваю, где тебя так разукрасили!
— Спасибо большое, дорогой братик, — сил у Отто хватает еще на приторно-сладкую улыбку, а дальше он коротко ойкает — все же руки у Пауля не лекарские.
— Так, — в голосе Пауля слышится сталь, — Отто, сейчас отмоешься и спать. Спать, а не сбегать по ночам к кошкам погулять!
Похоже, тот понимает, что чуть было не перешел границу, и оставляет ответ при себе. Пауль, откровенно говоря, очень этому рад — иногда Отто способен довести даже его. Когда оба ложатся, Отто несколько минут нервно и недовольно ворочается — он спит на животе, а повязка теперь такого не позволяет. А потом вдруг произносит:
— Извини... — и это слово ночным призраком повисает в воздухе. На самом деле, в нем скрыто куда больше, но никто из них не хочет об этом задумываться.
— Да забудь, — уже в полусне отмахивается Пауль. Нет, задумываться об этом не следует.

— А это откуда? — недовольно хмыкает Пауль, кивая на тонкую розовато-красную полосу, наискосок пересекающую грудь Отто. Младший зачем-то при встрече попросил его посмотреть — будто Пауль шрамов никогда не видел.
— Откуда, откуда... — бурчит тот. Хотя он не так давно сменил лейтенантский мундир на капитанский, замашки у него остались прежние. Пауль уже готовится смириться с отсутствием ответа, как Отто коротко бросает:
— От ледяных.
И Пауль мигом понимает, что речь совсем не о вице-адмирале Кальдмеере, уже заслужившем прозвище «Ледяной». Локоть начинает нехорошо ныть и пульсировать — напоминание о том льде, с которым он предпочел бы никогда не сталкиваться.
В голову приходит совершенно неожиданная идея и раньше, чем Пауль успевает ее обдумать и отказаться, он протягивает руку, ощупывая шрам Отто и стараясь кончиками пальцев поймать ритм, в котором сердце под недавно рассеченной кожей гонит кровь. Отто не отстраняется — только смотрит внимательно, точно пытаясь понять, что он задумал. И скоро, когда пульсация крови в шраме Отто совпадает с тем, как ноет его собственный локоть, Пауль понимает, что не ошибся. А хотелось бы.
— Ты уверен? В Устричном? — и Отто только кивает в ответ. Глаза у него действительно серьезные, без тени насмешки. Вот только руку Пауля убирать он не спешит до тех пор, пока тот не отдергивает ее сам. И это движение получается слишком резким, будто он к Отто прикасаться не должен. И, когда Пауль ловит взгляд Отто, ему кажется, что вместе с удивлением он видит проскользнувшее где-то в глубине глаз знание. Но снова хочет ошибиться, потому что уверенность в этом — совсем не то, чего ему бы хотелось.

— У тебя все равно нет выбора, — негромко замечает Пауль, когда Отто от души высказывается о людях, по приказу которых Западный флот идет на Хексберг.
— И что, что нет? — встрепанный, как бойцовый петух, и все еще судорожно сжимающий и разжимающий кулаки, Отто даже с ним разговаривает резко. Ну, не отошел еще — это понятно. Ничего, до отплытия успеется.
— И ничего, — все с тем же спокойствием отвечает он, видя, как злость в глазах Отто постепенно гаснет.
А вскоре после этого он пересчитывает шрамы Отто — все, до которых может дотянуться. Темное пятно на локте — из детства. Белая черта на бедре — с абордажа. Поперек живота — та старая ночная прогулка. Начинающийся от правой подмышки и проходящий по краю соска — кабацкая драка. И другие — незаметные, выцветшие, уже полностью стершиеся. Их больше, чем Пауль может запомнить, но он твердо уверен, что касался каждого.
Конечно, шрамы ему не в новинку — и у самого таких отметок изрядно, но у Отто... Пауль слишком хорошо знает, чего каждый шрам может стоить, а когда он видит исчерканное ими тело Отто, то это знание становится еще острее, тонким лезвием проходя под сердцем.
— Надеюсь, и в этот раз обойдется шрамом, — словно бы между делом роняет он на следующее утро.
— Надейся, — невесело хмыкает Отто. И тут же виновато оборачивается и добавляет:
— И я понадеюсь.
Пауль кивает и отворачивается, чуть хмурясь. Да уж... Только надежда им и остается.

Название: Учтивость
Автор:  WTF OE naval 2015
Бета:  WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 597 слов
Пейринг/Персонажи: Олаф Кальдмеер, Юлиана Вейзель
Категория: джен
Жанр: general
Рейтинг: G
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Учтивость"

В комнате царит умиротворенная тишина, нарушаемая только шелестом страниц да негромким звяканьем спиц. Юлиана Вейзель склонилась над вязаньем, Кальдмеер, сидя у камина, штудирует огромный том — библиотека в доме Вальдеса оказалась вполне приличной, и тот, как ни странно, охотно разрешил пленникам ею пользоваться. Руппи откровенно скучно, и он вытягивает шею, пытаясь хотя бы выглянуть в окно. Это тут же замечает Вальдес, наклоняется к его уху и громким шепотом спрашивает:
— Мой дорогой родич кесаря, — из-под ресниц заслышавшей это Юлианы сверкает хищный огонек заинтересованности, — вы не находите, что в комнате просто невыносимо много добродетели?
Руппи, не удержавшись, прыскает и тут же испуганно обрывает смех, глядя на Кальдмеера. Впрочем, того, кажется, шуточки Вальдеса не задевают.
— Ротгер! — словно кнутом хлещет раздраженный оклик Юлианы.
— Ну вот, и одно из этих вместилищ всяческих достоинств я уже раздраконил, — покаянно разводит он руками, одаряя Юлиану обаятельнейшей улыбкой. Впрочем, на ту это не действует, и она по-прежнему строго глядит на беспутного племянника.
— И, кажется, прощения мне не заслужить, — расстроенно вздыхает он, — так что не лучше ли нам покинуть их и не отягощать своим грешным присутствием?
С этими словами он подхватывает не успевшего даже опомниться Руппи под руку и утягивает в коридор, провожаемый все тем же неодобрительным взглядом Юлианы.
Еще несколько минут проходит в молчании, сопровождаемом лишь шелестом страниц, уже ставшим куда реже, и странно притихшим звяканьем вязальных спиц.
— Прошу простить моего племянника, — обращается Юлиана к Кальдмееру, — думаю, вы понимаете, что он не имел своей целью вас задеть.
— Конечно же, понимаю, — отзывается тот. Лицо остается спокойным, но узкие, точно шрам, губы чуть расслабляются, а в уголках глаз собираются смешливые морщинки — его улыбка, — госпожа Вейзель, поверьте, вам не стоит так беспокоиться.
При этом он переводит взгляд на ее уже вполне оформившийся живот, и Юлиана отлично понимает, к чему это было сказано. Окончание фразы повисает в воздухе.
— Господин Кальдмеер, поверьте, женщины не настолько хрупки, как вам кажется, — в тон ему отзывается она, и намек на улыбку на лице Кальдмеера становится более заметным.
— Но это не значит, что к ним не следует проявлять учтивости, — неловко пожимает он плечами и морщится от этого движения — Юлиана не спрашивает о том, что за этим кроется, не спрашивает из той же самой учтивости, о которой он толкует сейчас, хотя более чем уверена, что ей ответят.
— Да вы, пожалуй, дамский угодник, — улыбается она. Шутка выходит не слишком удачной и чересчур натужной, но Кальдмеер все равно принимает игру. Из учтивости?
— Никогда им не был, — ответная улыбка уже выглядит почти обычно, — но ради вас пробую освоить это искусство.
— Даже не знаю, чем мне вас отблагодарить, — Юлиана чувствует, что жеманничает, как последняя провинциальная вертихвостка, но все равно не может удержаться, и слова соскальзывают с языка раньше, чем она успевает их обдумать.
Тут стоящие в углу часы громко отбивают шесть вечера. Юлиана с непривычки хватается за сердце — она упорно не понимает, зачем Ротгер притащил в дом этого монстра, годного только на то, чтобы пугать гостей и зазевавшихся слуг, но уж никак не указывать время. Шесть часов, значит, ей пора. Должен прийти мэтр Шееле, обещавший дать ей несколько советов насчет ее положения, в котором рекомендациями врачей пренебрегать не следует.
— Простите, мне пора, — и снова тон выходит излишне, наигранно расстроенным, а глаза сами собой опускаются в пол. Ну точно провинциальная кокетка!
Кальдмеер только понимающе кивает, встает, самым галантным образом распахивает перед ней дверь и всячески изображает из себя благородного рыцаря конца прошлого Круга. Но это все равно приятно, и, идя на встречу с мэтром Шееле, Юлиана не может отделаться от сомнений: только ли учтивость движет Кальдмеером, или в этой вежливости есть и что-то иное?
Впрочем, пусть это будет просто учтивость. А для иного у нее есть Курт.


Название: Различить
Автор: WTF OE naval 2015
Бета: WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 584 слова
Пейринг/Персонажи: Олаф Кальдмеер | Ротгер Вальдес
Категория: преслеш
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Примечание: по заявке с ОЭ-феста: "Вальдмеер. Постканон. Кэцхен постепенно делают Вальдеса всё менее-человеком. Олаф - единственный, кто это замечает и пытается Вальдеса спасти".
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Различить"

Первым тревожным знаком становятся шаги. Вальдес уже не ходит, а чуть ли не летает по дому, едва касаясь пола. Ступеньки под его шагами не скрипят, как обычно, недовольно и натужно, и не потрескивают, а едва ли не поют. Или вовсе молчат, будто не чувствуют его веса, а ведь Вальдес будет явно потяжелее пушинки.
Кальдмеер присматривается к этому с едва заметным удивлением — единственным, что проникает сквозь стену, которую он сам вокруг себя возводит, — но никак не проявляет этого чувства. В глазах смутно ощутившего в нем что-то прежнее Руппи появляется тень былой надежды, но совсем скоро ее снова сменяет разочарование в своем адмирале. «Бывшем адмирале», — безжалостно напоминает себе Кальдмеер, едва сдерживаясь, чтобы не захлопнуть пухлый кожаный томик Эсператии, который Вальдес неизвестно откуда достал в насквозь олларианском Хексберге. Все же он остается куда более вспыльчивым человеком, чем пытается казаться и чем ему следовало бы быть. А раз так, то единственный путь к спасению — смирение, пусть пока что только духа. Кальдмеер опускает голову и смотрит на выведенные округлым писцовским почерком строки, снова углубляясь в холодное спокойствие притч и молитв.
Во второй раз к у него вызывает беспокойство голос. Хоть Вальдес и раньше был излишне шумным, излишне смешливым, излишне бесцеремонным что в своих вопросах, что в суждениях — как и положено марикьяре, — но в очередном пустячном разговоре Кальдмеер замечает в его голосе не слышанные ранее певучие нотки. Певучие, смешливые, слишком легкомысленные для того, чтобы принадлежать такому, как Вальдес, пусть тот и навечно остался в душе неразумным мальчишкой. Эсператия снова захлопывается с такой силой, что дремлющая в углу Гудрун нервно вздрагивает и приподнимает ухо. Но Кальдмеер снова напоминает себе, что главное — смирение.
Потом меняются глаза. Кальдмеер, уже привыкнув ко вспыхивающим в зрачке голубоватым искрам, однажды резко отшатывается, взглянув на Вальдеса: ему кажется, что вместо обычных едва заметных огоньков там пляшет целый рой ярко-голубых язычков пламени, грозящих вырваться наружу. Вальдес удивленно осведомляется, что его вдруг обеспокоило, и Кальдмеер неловко отмахивается. Беспощадное голубое пламя больше не пляшет в глазах Вальдеса, но, когда тот разворачивается, чтобы уйти, Кальдмееру снова кажется, что он уловил тот самый пугающий отблеск. Хочется закрыть Эсператию в третий раз, отложить подальше и уже не открывать. А потом пойти к Вальдесу и с пристрастием расспросить обо всем, что с ним происходит. Но Кальдмеер не должен позволять себе быть пристрастным, поэтому он снова открывает уже потершуюся и обтрепанную на сгибах обложку, пытаясь отвлечься и думать только о словах Создателевых, о посланниках Его и об испытаниях, которые Он посылает грешным детям своим.
Все кусочки этой загадки — походка, будто не по полу ступает, а по облакам или воздуху, голос, каждое слово выпевающий по ноте, хрустальными колокольцами звенящий в воздухе, взгляд — огневисто-голубая бездна — сложились в одно целое. В кэцхен. В хексбергскую ведьму. Прямо как та, перед которой Вальдес сейчас преклоняет колено в жесте шутливого повиновения. Или... всерьез? Кальдмеер еще раз напоминает себе о смирении, о том, что судить не следует, дабы самому судимым не быть, но эти мысли не приносят привычного успокоения, а только грубо мнут острые ледяные иглы беспокойства, поселившегося в груди, превращая их в мелкое крошево, холодными уколами рассыпающееся по телу, подталкивающее к действию.
И Кальдмеер делает шаг, нарушая глухую тишину, царящую рядом с Вальдесом и ведьмой, слегка покровительственно гладящей его по волосам. Разрывает морозное, инистое безмолвие, которого страшно даже коснуться — как бы самому не превратиться в ледяную статую, на этот раз и впрямь оправдывая прозвище. Ведьма растворяется в воздухе легко и непринужденно, а Вальдес разворачивается и делает шаг Кальдмееру навстречу. Только шаг, но Кальдмеер всматривается тревожно, старается различить: ведьмин это полет или ходьба, глаза непроглядно-черные или с пляшущими голубыми огнями. Всматривается — и не может.

Название: За ласку
Автор:  WTF OE naval 2015
Бета:  WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 405 слов
Пейринг/Персонажи: Олаф Кальдмеер, пес, мельком Ротгер Вальдес
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "За ласку"

Довольная черная собачья морда ткнулась Олафу в колено, засопела, подняла влажно блестящие янтарные глаза.
— Чего тебе? — поинтересовался он, с ласковой ленцой чеша псу свалявшийся загривок. Собака, естественно, не ответила, блаженно сопя и высовывая из пасти кончик розового языка.
— Понятно, ничего, — заключил Олаф, перемещая руку с загривка за уши. Сопение стало громче, а язык высунулся уже на треть. — Кроме ласки, тепла, заботы и...
Договорить он не успел: пес, завидев вышедшую из черного хода кухни женщину с полным ведром каких-то обрезков или чего-то подобного, рванул к ней и начал умильно вертеться вокруг, стуча обрубленным хвостом по земле и всем своим видом демонстрируя, какой он хороший, несчастный и голодный.
— Что подлизываешься, а, псина нечесаная? — уперла руки в боки женщина, грозно нависнув над псом. Пес не внял, продолжая тереться вокруг и бросать алчные взгляды на ведро.
— … и еды, — все же закончил Олаф, улыбнувшись краешком губ.
— Вот только еду он и клянчит, — сварливо подтвердила кухарка. — И куда в него столько влезает?
Пес этого знать решительно не желал и продолжал смотреть на нее жалостливыми глазами.
— И ничего ты, нахал, не получишь! — подытожила она, заворачивая за угол дома. Пес тоскливо проводил ее глазами и печально возвратился обратно к Олафу, глядя на него настолько проникновенно, что тот негромко засмеялся такому проявлению то ли собачьей искренности, то ли просто таланта к попрошайничеству.
— Нет, — почесал он псу, растянувшемуся у его колен, шею. — Для тебя у меня ничего нет.
В этот момент из-за двери выглянул Руппи, неодобрительно оглядевший совершенно удовлетворенного жизнью пса и обошедший его по широкой дуге.
Пес попробовал было и его приветить, но Олаф придержал его за загривок — собак Руппи почему-то недолюбливал, и, кажется, смутно побаивался.
— Так вы умеете и смеяться, — из-за спины неслышно подкрался Вальдес. Словно закатная тварь или одна из его любимых кэцхен.
— А отчего бы мне не уметь? — пожал Олаф плечами, наблюдая, как пес переворачивается на спину, счастливо пыхтя и подставляя живот.
— Не думал, что вас способны насмешить собаки, — Вальдес протянул к псу руку, но тот быстро перевернулся, предупреждающе ощерившись. Он наигранно-печально развел руками:
— Не любит ваш пес меня, господин Кальдмеер.
И это сочетание слегка пародийной трагичности Вальдеса и одновременно недовольной и насмешливой морды пса неожиданно смешит его еще больше, так, что на него оборачивает даже Руппи, а Вальдес смотрит с искренним удивлением, заинтересованностью и чем-то еще, скрытым в глубине непроглядно-черных глаз. А вокруг них едва слышно шелестят легкие чаячьи крылья, а невидимые руки подхватывают чужой смех, пробуют его на звук, на вкус — пойдет, не пойдет? И слышится ответный смех.


Название: Победа в игре
Автор: WTF OE naval 2015
Бета: WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 831 слово
Пейринг/Персонажи: Ротгер Вальдес | Готлиб Доннер
Категория: преслеш
Жанр: general
Рейтинг: G
Примечание: по заявкам на вальдесодоннеры с Инсайда.
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Победа в игре"

Солнце устало подмигивает Вальдесу медовым отблеском, лениво стекающим по опущенному клинку. Он подмигивает в ответ — абордаж выдался нелегким, и рубаха на груди побурела и стоит колом от пропитавшей ее крови, но дело того стоило. Одним человеком, грабившим торговцев, в море будет меньше.
Нездоровое шевеление на корме привлекает внимание: туда согнали пленных, а Вальдесу сейчас не хотелось бы лишних неприятностей. Или не в пленных дело? Кажется, рядом с абордажниками мелькают знакомые темно-синие мундиры... «Гуси»?! И что же их сюда так некстати занесло? Да и вообще, что они забыли на захваченном талигойцами корабле?
Но все оказывается гораздо проще: в азарте погони «Астэра» ненароком забралась в воды Дриксен, о чем им и явились сообщить. Вальдес раздраженно сжал губы, мысленно досадуя на эти условности: будто «гусям» самим непонятно, что это не смертельная, пусть и неприятная случайность, и не стоит обвешивать ее таким количеством казенщины.
— Как вас зовут, молодой человек? — интересуется он у капитана, как раз договорившего очередную зубодробительную и бессмысленную фразу. Хотя они выглядят почти ровесниками — да, наверное, ими же и являются — но тот явно относится болезненно к намекам на собственный возраст. Это сквозит и в напускной серьезности, и в едва заметной нервозности, с которой он оглядывается по сторонам.
— Готлиб Доннер, — на мгновение сбившись с размеренного ритма, отвечает тот, неодобрительно сверкнув травянисто-зелеными глазами, — вы же, кажется, уже представлялись. Или нет, молодой человек?
Кажется, он ошибся касательно слабых мест этого... Готлиба Доннера. Значит, к возрасту он равнодушен, но тогда становится куда интереснее. Вальдес едва заметно щурится от удовольствия и предвкушения.
— Не представлялся, впрочем, вряд ли вы обо мне не слышали, — его улыбка становится до ужаса обаятельной, — Ротгер Вальдес, к вашим услугам.
— Не имел счастья, — едва заметно поджимает губы Доннер, и Вальдес понимает, что сейчас — со второго выстрела — попал в яблочко. Наверняка тот слышал, а то и сам пересказывал сплетни о талигойском капитане, но, конечно же, не станет в этом признаваться. Впрочем, сейчас Вальдесу это и не надо — главное, что он смог достать противника.
— Тогда не смею более вас задерживать, — как можно более дружелюбно машет рукой он и не отказывает себе в удовольствии бросить последний взгляд через плечо, чтобы увидеть на лице Доннера гримасу раздражения. И оказывается разочарован — ни единого следа, ни даже намека.
Первую встречу они сводят вничью. Что ж, это уже неплохо.

Во второй раз они встречаются, когда в Хексберг прибывает делегация высших торговых лиц Дриксен. Кошки знают, зачем им понадобился именно Хексберг, а не Оллария, но Вальдес, скучающе переговариваясь с Аларконом, замечает знакомый взгляд и темно-синий мундир с серебристыми погонами, полускрытый тучными спинами купцов.
— И снова рад вас видеть, — шутовской поклон исполняется по всем правилам, а в голосе звучит дурашливое девичье придыхание.
— Взаимно, — коротко отрубает Доннер.
— Надеюсь, вы меня не забыли? — в его присутствии у Вальдеса пропадает последний здравый смысл, и даже Аларкон предупреждающе шипит что-то за спиной, но ему все равно. Вальдес видит в глазах Доннера разгорающийся огонек новой их игры и не может пройти мимо.
— Не забыл, — расплывается тот в любезной улыбке скорбной зубами змеи, — И даже успел кое-что о вас услышать.
— Надеюсь, исключительно хорошее? — Вальдес и сам чувствует, что выходит за рамки разумного, когда наклоняется к лицу Доннера и вглядывается в его глаза. Впрочем, тот, что странно, не отстраняется и даже не нервничает.
— Вы же знакомы с природой слухов, — усмехается Доннер, и Вальдес с восторгом чувствует, что его вызов приняли. Что теперь они еще очень долго будут проверять, до каких границ личного и дозволенного способен дойти противник, не открыв притом себя.
Тут их прерывают купцы, недовольные и уже собравшиеся за что-то отчитывать Доннера, но тот несколькими фразами улаживает дело — купцы гуськом направляются к постоялому двору — и поворачивается к Вальдесу.
— Знаком, но каждый раз хочется узнать их новые грани, — охотно парирует тот. Аларкон уже куда-то испарился — не иначе, обсудить очередное его сумасбродство — и возможность поиграть с почти врагом на своем поле ударяет в голову и толкает на вольности. Вальдес надеется, что на этот раз они закончат его победой.

Но так не случается. Победой для него оборачивается следующий раз, встреча в крохотном кабаке где-то у сухопутной границы Талига и Дриксен. Вальдес помнит, зачем ему было сюда нестись, а что здесь понадобилось Доннеру — тот ничуть не изменился, все так же поднимая в улыбке уголки губ, и окидывая мир вокруг зеленоватыми глазами — не знает, и не хочет знать. Времени хватает еще на один круг, и на этот раз они сводят его в пользу Вальдеса. Слова, взгляды, случайные прикосновения сплетаются в канву, которую не хочется обрывать, пусть и приходится. Слово «игра» не звучит, но к чему им это? Они и сами знают, что это такое и зачем это было начато.
Потом они почти равняют число побед, поражений и ничьих, пусть возможность проверить себя и противника еще раз выпадает нечасто, а иногда еще и не совсем законно, но, видя знакомое лицо в хексбергской таверне и сам выглядывая его по притонам Ротфогеля, Вальдес может сказать, что ни о чем не жалеет.

Стоя у причала Хексберг и тщательно строя из себя гордого и несломленного защитника города, Вальдес чувствует, что их игра наконец-то подошла к концу. И это единственный раз, когда он не желает победы ни себе, ни Доннеру.


Название: Осознание поражения
Автор:  WTF OE naval 2015
Бета:  WTF OE naval 2015
Размер: драббл, 685 слов
Пейринг/Персонажи: Олаф Кальдмеер, Рамон Альмейда, Ротгер Вальдес
Категория: преслеш
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Примечание: по заявке с Хот-Феста: "6.47 Альмейда/Кальдмеер. Красное и белое".
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Осознание поражения"

Когда Альмейда узнал, что фельпский капитан притащил с собой пленников, он только равнодушно пожал плечами — мало ли какие бывают у людей причуды. Некоторые жесткостью балуются, некоторые милосердием. Когда узнал, что за птички совершенно случайно попали в их сети, то нахмурился — лучше бы что Кальдмееру, что его не в меру ретивому адъютанту было умереть пусть и нелегкой, но все же окончательной смертью, а не создавать себе и другим проблемы.
Наверное, если бы не просьба Джильди, явно наученного кем-то посторонним, если бы не в очередной раз сошедший с ума Вальдес, пожелавший поселить пленников в своем доме, если бы не нежелание после изматывающей горячки боя спорить с болтливым и языкатым полумарикьяре... Наверное, Альмейда бы просто приказал отправить пленников в тюрьму. Мальчишку можно было бы тихо зарезать сразу же — все равно ничего полезного он знать не мог, одна только дворянская муть, честь и прочая верность в голове — а вот с его адмиралом штатным палачам пришлось бы изрядно попотеть. Ладно, чего не случилось, того не случилось.
Через несколько дней, когда улеглось и раздражение, и злость из-за чужого сумасбродства, вместе с дежурным визитом к Вальдесу Альмейда решил проведать и пленников.
Наперерез вошедшим в комнату Кальдмееру бросился адъютант — как там бишь его? Руперт? — но, завидев Вальдеса, понадеялся, что никто им вредить не собирается, и убрался обратно в угол, напоследок недовольно сверкнув глазами из-под челки. Усталый лекарь, мрачно взглянув на визитеров из-под кустистых бровей, пояснил, что его пациент снова пребывает в беспамятстве.
Альмейде было, по большому счету, все равно, он ведь не разговаривать с ним собрался, а вот Вальдес едва ли не забеспокоился и принялся о чем-то расспрашивать. Пропуская мимо ушей чужую болтовню, Альмейда окинул взглядом предмет разговора: мертвенно-бледная кожа, едва заметный бурый потек — снова закровившая рана — из-под повязки на голове. Конечно же, царапины и ссадины, расцвечивавшие белую кожу синеватыми, а кое-где уже и пожелтевшими следами.
Это казалось почти уродливым, но Альмейда знал, что проигрыш редко бывает красивым. Конечно, кое-где бывает — в романах для не в меру романтичных девиц, например — но не в реальной жизни. Здесь стоит радоваться тому, что остался жив, а не лежишь сейчас где-нибудь на дне Хексбергского залива. Ведь Кальдмеер, кажется, за всю свою карьеру адмирала боев не проигрывал? Ну, пора ему научится и этому. Хотя в его возрасте уже поздновато предаваться мукам осознания, но ведь надо же когда-то начинать. Терять, скажем так, невинность и на этом поприще. А невинность без крови — и хорошо, если малой — не потеряешь, уж эту истину адмирал цур зее Кальдмеер должен был очень хорошо усвоить.
Альмейда неприятно усмехнулся и тут же едва ли не отшатнулся от кровати Кальдмеера — мысль о красном на белых простынях, белом теле и белом лице оказалась одновременно отвратительной и притягивающей. Красное на белом... Кровь на снегу. Кровь на белоснежном льне, шелке, шерсти — так уж ли важна ткань?
Наконец-то закончив говорить с лекарем, Вальдес осторожно поинтересовался, что с ним такое. Альмейда отговорился какими-то пустяками и откланялся вместе с Вальдесом, тоже, видимо, уставшим от общества своих то ли гостей, то ли пленников. Адъютант снова проводил их подозрительным взглядом, а лекарь — недовольным ворчанием непонятно в чей адрес: то ли посетителей, то ли пациента, то ли вообще всего мира в целом и дома Вальдеса в частности.
— Ну что, насмотрелся? — Вальдес был, как всегда, беспечен и весел, вот только сейчас Альмейде все эти привычные ужимки, шальные искры в глазах и прочая то ли игра, то ли правда — с ним ведь никогда не поймешь — показались до боли фальшивыми.
— Да было бы что рассматривать, — отмахнулся и не удержался от ворчания: — И на кой ты себе вот это в дом притащил?
— Захотелось — вот и притащил, — фыркает тот в ответ, — Надо же поддерживать образ Бешеного маленькими сумасбродствами.
Это его отговорка на все случаи, когда его принимаются допрашивать, зачем он в очередной раз отколол такое, что никому в здравом уме не пришло бы и в голову, так что Альмейда не верит, но не берется и допытываться дальше. Друзья на то и друзья, чтобы понимать, когда следует промолчать.
Вот только мысль о том, что, возможно, Вальдес тоже будет видеть то, как Кальдмеер привыкает к мысли о проигрыше, что его взгляду тоже откроется то белое на красном, край которого открылся Альмейде во время сегодняшней не то встречи, не то осмотра, кажется странно неприятной.


Название: Сладости в подарок
Автор: WTF OE naval 2015
Бета: WTF OE naval 2015
Размер: мини, 1024 слова
Пейринг/Персонажи: Зоя Гастаки | Поликсена Лагидис
Категория: префемслеш
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Для голосования: #. WTF OE naval 2015 - работа "Сладости в подарок"

Клубника была хороша. Поблескивая красноватыми боками, густо обсыпанными сахаром, она лежала прямо на подносе, иногда ловя свет, пробивающийся сквозь щели в полуприкрытых ставнях окна, начиная блестеть сахарным инеем и красноватыми лужицами приторно-сладкого сока. Поликсена подошла к старику-продавцу, с трудом, кряхтя и охая выбравшемуся из-за прилавка, и указала на поднос с клубникой, еле выталкивая слова из пересохшего горла. Сколько она попросила, она и не запомнила и сама, но части корнетского жалования, лежавшей у нее в кошеле, вполне хватило. Упаковав покупку в какую-то странную коробочку, старик сунул ее в руки Поликсене и проскрипел что-то, судя по всему, страшно неодобрительное. Не желая вслушиваться в чужое ворчание, она кивнула всем его словам разом и быстро ушла.

На «Пантере» ее, конечно же, первым делом встретила Клелия, просто-таки лучащаяся неодобрением и подозрительно косящаяся на коробочку. Проходя мимо, Поликсена краем уха услышала, как ей прочат самые ужасные последствия для внешности, если она только попробует это. Хотя Клелия никогда особо ее не любила и частенько старалась укусить побольнее, но, не зная причины, Поликсена не обращала на это и особого внимания. Зачем раздувать вражду? Тем более что эта покупка все равно предназначалась не ей, а капитану Гастаки. Поликсена уже довольно давно заметила, что, несмотря на всю свою мужественность, та к сладостям все же очень неравнодушна. Сама Поликсена считала это слабостью, но вполне позволительной и не понимала, почему капитан так это скрывает, будто стыдится своих вкусов. Впрочем, разве это ее дело? В любом случае, Поликсена уже полгода как взяла себе за правило в одну побывок на берегу бывать в какой-нибудь лавке вроде сегодняшней и покупать там что-нибудь вкусненькое для капитана. Конечно же, потом ползли слухи:

многозначительно подмигивала ей Клелия, хихикали за спиной подружки-неразлучницы Ариадна и Латона, едва ли не вслух интересуясь, как ей удается есть такое (обычно на этом месте лицо Латоны приобретало такое выражение, будто речь шла о сырых червях) без малейшего вреда для внешности. Поликсена только улыбалась и таинственно отмалчивалась, давая им новую пищу для сплетен и подозрений. Хотя к ним она была совершенно равнодушна, да и боцман Спиро часто одергивал насмешниц, когда те совсем уж расходились — Поликсена была ему в каком-то смысле даже благодарна, хотя и не понимала, за что он так за ней приглядывает.

В каюту капитана ее пропустили без вопросов — она все же была адъютантом, так что рассказывать, что же она такое несет, не пришлось. Правда, кто-то из караульных бросил ей в спину шутку про девочку с лукошком, но, не увидев в ней ничего обидного, Поликсена ответила улыбкой. Капитан, как и следовало ожидать, как раз была в каюте, глядя куда-то в дальние дали. Поликсена осторожно кашлянула, привлекая ее внимание. Несмотря на то, что на этот раз она пришла даже без какого-то рапорта, капитан все равно кивнула ей, краем глаза глядя на коробку с клубникой. Она всегда замечала такие вещи, но никогда не приказывала Поликсене прекратить, но и не одобряла ее поступок в открытую. Поликсена надеялась, что ей все же это по вкусу, просто она не хочет признавать это вслух потому что... стесняется? Пусть капитан Зоя Гастаки и стеснительность не слишком вязались между собой, но, наверное, это было именно так — она ведь тоже человек и тоже может позволить себе иметь какие-то слабости. Обычно Поликсена просто оставляла коробочку на столе и уходила, но иногда капитан приказывала — или просила? — ее остаться. И Поликсена послушно оставалась, пробуя свое же угощение, несмотря на то, что не слишком любила сладости. Сахар хрустел на зубах.
Патока, цукаты, нуга... Все это было слишком сладким для нее, но ради того, чтобы провести еще несколько минут с капитаном, Поликсена была готова и не на такое. Вот и на этот раз.

— Зачем ты уходишь? — в спину ей спросила капитан, — Садись, девочка.

— Да, капитан, — капитан наедине всегда называла ее «девочкой», и, хотя Поликсене не слишком это нравилось, она не решалась перечить вышестоящему начальству. Но иногда с удовольствием представляла, как бы в устах капитана звучало «Поликсена». Не «корнет Лагидис» и не «девочка», а ее имя. И как было бы звать ее по имени. Зоя... Звучит все же красиво, чтобы не думали там всякие Клелии и какие бы стишки не сочиняли про нее и капитана! Тем более что Поликсена никогда не думала о подобном просто потому что... Что это — ее капитан, и представить ее кем-то иным было попросту невозможно.

Капитан кивнула на уже открытую коробку и Поликсена послушно цапнула примостившуюся с краю клубнику и сунула ее в рот. Было сладко. Наверное, слишком сладко для Поликсена, но, судя по тому, как разгладились едва заметные морщины на лице у капитана, той нравилось.

Там в молчании они просидели что-то около получаса — Поликсена послушно жевала клубнику, капитан тоже придирчиво выбирала ягоды то ли покрупнее, то ли больше ей понравившиеся и, кажется, искоса разглядывала Поликсену. Под таким внимательным взглядом она слегка терялась и начинала стесняться — все же было непривычно, что капитан, обычно не дарящая ее ничем, кроме формальной благодарной улыбки, на этот раз так внимательна. Хотя в каждый свой приход сюда с чем-то сладким Поликсена замечала такие взгляды: внимательные, изучающие, в чем-то даже... восхищающиеся. Схожее ощущение возникало у нее, когда к ней пытался приставать кто-то из корнетиков с других галеасов, но она быстро выбрасывала такие мысли из головы — разве можно сравнивать их, что-то нервно блеявших о неземной любви, и своего капитана? Тем более что капитан наверняка ни о чем таком и не думает! Поликсена негромко фыркнула, поражаясь, как ей вообще такое пришло в голову, и раскусила новую клубнику. Видимо, слишком сильно, потому что сладкий сок выплеснулся частью в рот, а частью потек тонкой розоватой струйкой по подбородку. А потом... Капитан протянула руку и коснулась лица Поликсены, у которой от такого замерло сердце.

— Мой капитан... Извините, я... — пролепетала что-то невразумительное Поликсена и вылетела из каюты, забыв и про клубнику, и про все на свете. Осталось только воспоминание о странном жаре, которым ее обдало после прикосновения капитана. Казалось бы, что может быть обычнее — будто ее никогда и никто раньше по щеке не гладил. Но... Да нет, быть не может такого! Это ведь капитан... И она. Капитан и она.

Зоя вздохнула и уставилась в темноту где-то в углу каюты, когда грохнула захлопнувшаяся дверь. В неверном свете масляной лампы последняя оставшаяся клубника блестела боками, обсыпанными красноватым сахаром, нахально и чуть насмешливо — ну, как, осмелишься меня попробовать? Точно так же, как и губы Поликсены, обсыпанные тем самым сахаром. Зоя раздраженно что-то хмыкнула и оставила ягоду лежать там же, где та и была. Все же некоторые фрукты пробовать было... нельзя, кошки побери, как бы ей этого не хотелось.

@темы: фики, ЗФБ, Отблески Этерны, фандомы